Общаясь с ингушами,
нетрудно обнаружить целый спектр ингушских понятий, выражающих разные стороны
культуры, знания, нравственности, объединяемые представлением о воспитанной
личности.
Слово «культура»
обозначает, прежде всего, воспитанность. Оно вошло во многие европейские языки
из латыни, где первоначально относилось к возделанному, обработанному полю в
отличии от дикого, необработанного. В истории европейской цивилизации последних
столетий культура стала резко противопоставляться натуре (природе), чего нет во
многих других цивилизациях, как скажем, в китайской и японской. Близостью сферы
культуры к природе отличается также древняя вайнахская цивилизация, черты
которой зримо просматриваются у ингушей, чеченцев и бацбийцев (в Грузии).
Вайнахская цивилизация донесла до нас особую космологию, разработанные
представления о циклах времени. Примечательно, что у ингушей существуют
отдельные термины для пяти предстоящих дней.
Но сейчас – о культуре в ее
исконно человеческих смыслах.
Бережное отношение к
природе – черта ингушской культуры. В древности много охотились. Звери тогда
при виде охотников бежали в священные рощи, где было запрещено убивать
животных. До сих пор требование гуманного отношения к животным воспитывается
представлением о грехе. Например, грех (къа да) держать животных не
накормленными. Ко всякой вещи проповедуется бережливость (хюмрат). Один
ингушский мулла говорил: «Аллах может простить большой грех, но только не небрежное отношение ко
всякой ценности».
Но вернемся к культуре
как правилам поведения, нормам социального общежития. Вершину таких норм в
ингушской этике занимает понятие «эздел». Это и есть культура в смысле
этнической воспитанности. Слово «эздел» у ингушей часто употребляется в паре со
словом «эхъ – совесть». Собственно эздел – тоже совесть, но осязаемая в
поступках, в поведении. Эздий саг – «благородный, воспитанный человек». Он –
носитель всех положительных качеств. Среди них ингуши при прочих достоинствах
на первое место ставят скромность. Это не значит, что он неэнергичен, вял. Ему
присущи решительность и смелость (денал), соревновательность в благородстве
(яхъ). Короче все деловые житейские качества. Но они, эти качества, подчинены
сдерживаемому началу (сабар). Ингуши говорят: «Коня узнаешь по походке,
человека по сдержанности».
Та область культуры,
которая проявлена в поступках, по-ингушски называется (гIулакх). Слово синонимичное для понятия
«дело». В пояснениях людей, расшифровавших для меня это понятие, четко выражена
нравственность. Это тоже качество, которое заключено в русском слове
«уместность». Например, гIулакх
заключается в размещении людей за столом, в правильном расположении блюд.
Принцип гIулакха
часто иллюстрируется местами старшего (справа) и младшего (слева), когда они
идут рядом. Если идут трое, то самый младший располагается справа от старшего,
находящегося в центре – он должен в любое время по просьбе старшего отделиться
от группы, чтобы выполнить какое- либо поручение. Слезть с коня, продвигаясь по
селу, для приветствия пешего – это тоже гIулакх. Судя по таким примерам, гIулакх несколько шире русской уместности,
потому что больше охватывает сферу телесного размещения и движения, наполняя ее
этническим содержанием. К сфере уместности в смысле тактичности применяется
слово «тов». Тактичный, этически воспитанный человек – товш саг.
В ингушских культурных
терминах отражается не только этика, но и эстетика человека. Он должен быть
прилично одет, иметь сдержанные манеры, не быть многословным (есть пословица
«даже в молитве лишнее слово идет в пользу черта»). Облик, внешний вид
обозначает термин «куц». Но смысл «куц» шире русских эквивалентов, ибо не
стабильное состояние, а постоянно поддерживаемое, в том числе усилиями других
людей. Например, поддержание куца старшего при застолье состоит в потчевании им
почетных частей пищи (головы, грудинки и курдюка барана). В этом смысле
ингушское «куц» близко к понятию «лицо» в китайской традиции, где поддержание
«лица старшего» есть исполнение долга перед ним со стороны младшего.
Собственно, и в русской традиции мы говорим словами «прилично», «не потерять
лица» в сущности, о том же самом, но об этом не задумываемся. В ингушском
близкое фонетически к куц слово «куст» (буквально «образ», обозначает также
культуру в ее эстетическом аспекте. Осуждение («неприлично», «некрасиво») выражает
слово (куст дац).
Удалось мне записать
такую притчу-загадку. У одной женщины спрашивают: «Что бы ты выбрала среди эхъ,
эздел или гIулакх?»
Правильный ответ состоит в указании эздел, ибо в него входит и внутренний
нравственный стержень (эхъ), и внешнее этническое поведение (гIулакх).
Почему эта притча ставит в центр женщину?
Может быть, потому что она в отличии от мужчины иногда бывала иноплеменницей и
от нее требовалось знание ингушских культурных обычаев. Но, скорее всего такое
вопрошение женщины – это испытание культурой самой себя, тревога культуры за
правильность традиции. Ведь именно женщина дает ребенку азы культуры, учит
языку этой культуры, отчего и возникло вайнахское понятие «наьна мотт», что
значит не только материнский язык, но и указывает также на полученные от
предков нравственные заветы. Потому о воспитании человека ингуши могут сказать
такие слова: «Наха мотт ховш» - «владеет человеческим языком». То есть этот
человек культурно воспитан и умеет жить среди людей.
Выражение «наха мотт хара»
обозначает у ингушей не только знание своего языка, но и знание обычаев.
Пожалуй, приведено уже
достаточно фактов, чтобы прийти к заключению: с точки зрения народа – в данном
случае ингушского – сохранение своих обычаев есть одновременно выращивание
древа культуры. Очевидно, ингуши – один из древнейших народов земли, и поэтому
их культура заслуживает особого внимания. Но эта культура – не багаж,
принесенный из древности. Крона древа ингушской культуры ветвиться, растет. Эту
крону питает и горячий воздух арабского мира, и более прохладный воздух
восточно-европейских равнин. Удивительные слова сказал мне один ингушский
мулла: «Россия создана Аллахом». Конечно, самые мощные корни древа ингушской
культуры находятся в почве Кавказа.